Арлекин против Панталоне

Многие классические комедии построены на такой линии поведения: свежая, задорная, любящая молодежь сплачивается, чтобы одурачивать сварливых, скупых и глупых стариков. Причем средство одурачивания однозначное: веселье, задор, артистизм, т.е. средства театра, переодевания, перевоплощения, многоэтажное враньё, шантажи, интриги. В достаточно циничной и откровенной манере молодежь заставляет стариков понять, что пора уступать место, время не ждет, любовь должна разрушать мёртвый закон. Пространство молодых - любовь, энергия растраты; пространство стариков - закон, энергия сохранения.

Так написаны многие комедии Мольера, так написаны комедии Шекспира (то же "Укрощение строптивой", "Двенадцатая ночь" и даже трагедии - "Ромео и Джульетта"), так у Бомарше и Реньяра, то же у Гольдони ("Слуга двух господ") и так далее. Это наследие комедии дель арте, где Бригелла и Арлекин одурачивают напыщенных и тупых стариков Панталоне и Доктора. Те же темы присутствуют и у Плавта, и в древнеримских народных комедиях, и уж тем более в народном средневековом фарсе, где старики всегда остаются в дураках. Причем ни герои этих пьес, ни авторы их никогда не скрывают этих мотивов своих действий: все в достаточной мере откровенно.

В русской классической драматургии эта тема отсутствует, а если и звучит, то в трагической ситуации ("Гроза", например).

В нашем патриархальном и геронтофильском обществе, во многом феодальном и восточном, где царит треугольная иерархия, где общество возглавляют аксакалы и начальство - это всё и всё ради начальства, тема циничного торжества молодости над старостью, смертью не могла прозвучать в полной мере. Не одна ли это из многих причин, по которым трагическая и драматическая интонация доминировала над комедийным началом в русском театре, а русскому актеру в свою очередь так не просто всегда взять легкую, волшебную, комедийную интонацию Мольера или Бомарше?