Пару мыслей о "Годунове" Мирзоева
Это, конечно, сильнейшее кино. В особенности для тех, кто хорошо знает эту пьесу и догадывается, как этот текст жил на театре все 180 лет со дня написания. Владимир Мирзоев был всегда виртуозом и выдумщиком, интуитивистом и фантазером. Но здесь, в кино, после не слишком все-таки удачных последних постановок, ему удалось внезапно выйти на территорию эрзац-документалистики, снизить романтический слог намеренно забытовленным способом произнесения речи и замусоренными подробостями кадра. Понижение жанра стало достаточным режиссерским решением этой невероятно сложной для постановки хроники. Тихий, "зашёптанный" Пушкин звучит сильнее, гулче. Поразительные народные сцены. Виртуознейшая сцена в кабаке на литовской границе - с почти измененным, головокружительным взглядом на пограничный мир. Изумительное перенесение прошлого для Годунова в начало века - и сцена в театре, и сцены с убийством Димитрия. Сильнейшие монологи Максима Суханова (в особенности, монолог с виски - все стадии опьянения - и четыре офисные кресла, которые образуют шапку Мономаха, "сдавливающие" голову царя). Крупная роль Андрея Мерзликина - до чего же выразительный артист, какая талантливая пластика, взгляд, молчание.
Но две вещи лично меня доводят до судороги. Три раза пересматривал. Это сцена с юродивым, где Николку играет артист "Театра простодушных" с синдром Дауна. Это так точно, так пронзительно, так страшно сделано. И косноязычие юродивого, каша в его рту - это как письмена, которые трудно прочесть, но которые слышишь интуитивно: "Богородица не велит". Вглядывающийся в инвалида царь и видящий - через его прозрение - космос и своё неизбежное падение. Здесь царь и последний нищий меняются местами.
И финал. Там, где Мирзоев заменяет знаменитую реплику "Народ безмолвствует" простым выключением телевизора. Экран монитора просто погас. Вот какая точная и ясная метафора. Кучка царедворцев в Кремле и народное большинство - что пролетарское, что интеллигентное - вне связи друг с другом. Для кремлевской власти народ - юродивый, послушный, то, что можно игнорировать. И власть - для народа - это только какие-то тени в телевизоре. Поглядели за водочкой или чаем, ритуально посострадали-поругали - и вырубили из сети. Тут же забыли. Власть - это только телевизионная реальность для большинства, нечто ненастоящее, сериал. Телевизор выключили и забыли. Жизнь продолжается дальше.
УПушкина связь власти и народа обретала метафизический характер, сама идея, миссия власти без народного одобрения оказывалась фикцией, что ты ни делай. Народ становился гарантом морального авторитета государя. Мирзоев фиксирует совершенно иную, паралелльную картину: разложение, расслоение общества - власть отдельно, народ отдельно. Безмолвствующий народ - научившийся выживать без власти.