"Человек-подушка" Мартина Макдонаха, реж. Олег Гетце, Екатеринбургский ТЮЗ
Что мне понравилось в этой работе? Прежде всего, глубинное, серьезное, последовательное погружение в материал. Каким бы пародийным не был внутри самого себя Макдонах, но пародия - лишь один из способов постижения его эстетики. Олег Гетце сделал трагедию Катуряна Катуряна личностным высказыванием, авторской позицией, идентифицировался с этой драмой, приняв ее на свой баланс. Это чувство солидарности художника с художником позволило режиссеру Гетце решить финальный конфликт "Подушки" через торжество искусства, через триумф идеи творчества. Спектакль Гетце - о художнике, об трагической ошибке человека-художника и бессмертии его акта творения. И финал у Гетце разгадан. Зачем Тупольски убивает Катуряна, если он - единственный свидетель и преступник? Гетце отвечает на этот вопрос просто и ясно: это конфликт Моцарта и Сальери. Оскорбленный бездарь уничтожает талант, который только что уличил его в бездарности. В миг перед гибелью гений успевает сочинить последний свой рассказ, посмеявшись над смертью и заработав себе местечко в вечности.
Интермедии Катурян разыгрывает при помощи кукол (сделаны Екатеринбургским театром кукол) - маленьких тряпочных человечков, а сам рассказ "Человек-подушка" Катурян показывает Михалу на пальцах, надев на указательный скомканный шарик из бумажки. Это прямая отсылка к причинам и истокам творчества Катуряна - рождение страсти к творчеству из стихии детской игры, из мальчишеских забав. Рассказы Катуряна рождаются из ребяческих игр с Михалом, когда слишком легко принять условность, и в двух пальцах признать две ножки, фигуру человечка. Творческая энергия порождена детской игрой в куколки. И в музыкальной теме спектакля - преображенной до неузнаваемости колыбельной "Спи, моя радость, усни" тоже есть этот принцип: рождение тяги к творчеству из детской игры. Катурян у Гетце - сумасшедший гений, еще больший ребенок, чем Михал. Когда читает свой "Рассказ о городе у реки", он вскакивает, полный восторга и вдохновения и начинает бешенно дирижировать музыке собственных слов, увлекаемый ритмом переливов речи, музыкальной логикой рассказа, доводя его до многоголосной кульминации.
Олег Гетце в своем Катуряне играет и тему легкого помешательства художника, не способного отделить фантазию от реальности, иссушенного страстью к творчеству, которое сжигает человека изнутри. Когда в финале убитый Катурян заговорит о справедливости, куклы из всех его сказок склоняются над ним, окружают его, подбадривая, поддерживая своего создателя и оберегая его вечный сон.
Наверное, нежность и есть главная особенность екатеринбургской "Подушки". Гетце сумел пронести через весь спектакль с его жестокостью и "кровавостью" самое важное в этой пьесе - фантастическую нежнейшую любовь братьев, их умение парить над реальностью в тот момент, когда они вместе сочиняют историю. Любовь брата к брату, невероятное усилие милосердия, труд деятельной любви, ответственность человека за человека - это сумел Гетце сделать главной темой спектакля, его чувственной, трогательной, щемящей интонацией. В этой заботе, в этом милосердии Катуряна к Михалу - огромный ресурс человечности, той человечности, за которую мы Макдонаха и считаем главной фигурой в драматургии 2000-х в России.
Декорация Анатолия Шубина. На заднем плане - комната Михала, сделанная как бы в зазеркалье и одновременно в искаженном зазеркалье, поскольку стеклянная стенка, отделяющая авансцену от комнаты Михаила, разбита - торчит обломок стекла, а по планшету разбросаны осколки разбитого вдребезги.
Алексей Журавлев тонко, нежно играет Михала - больного ребенка, который увлечен игрой, что предлагает ему брат. И в убитых им детях Михал видит только игрушки, которые нужно распотрошить, чтобы узнать, что внутри них. Михал страдает так искренне, что у Катуряна он вызывает только одну верную эмоцию - пожалеть раненную в мозг жертву.
Дмитрий Михайлов в роли Ариэля чудесно показывает этот переход - от палача к жертве. Когда Катурян умело разоблачает его фрейдистские комплексы, Ариэль превращается в обиженного, униженного мальчишку, стоящего на коленях и просящего пощады, не способного унять противоречивые, разрывные эмоции. Гетце наглядно показывает, как идея возмездия, идея неотмщенных детских слезок буквальным образом перетекает в сознание Ариэля, который - тоже - "родом из детства". Ариэль зачитывается рассказами Катуряна - они говорят и о его униженном детстве, и о его возмездии.
И, наконец, великолепный, играющий резко, наотмашь Геннадий Хошабов в роли Тупольски. Хошабов - с Кавказа, говорят, ассириец по национальности. В таком восточном Тупольски грезится призрак Берии, нквдэшника, готового мучать вольнодумца с изощренностью. Актер придумал себе характерные черты - судорожное почесывание рук и нервический тик засасывания воздуха внутрь себя. В этом жесте виден энергетический вампир, кровавый хищник-монстр, притворяющийся душкой. Пожалуй, впервые я вижу Тупольски как социального героя с исторической перспективой.
Интермедии Катурян разыгрывает при помощи кукол (сделаны Екатеринбургским театром кукол) - маленьких тряпочных человечков, а сам рассказ "Человек-подушка" Катурян показывает Михалу на пальцах, надев на указательный скомканный шарик из бумажки. Это прямая отсылка к причинам и истокам творчества Катуряна - рождение страсти к творчеству из стихии детской игры, из мальчишеских забав. Рассказы Катуряна рождаются из ребяческих игр с Михалом, когда слишком легко принять условность, и в двух пальцах признать две ножки, фигуру человечка. Творческая энергия порождена детской игрой в куколки. И в музыкальной теме спектакля - преображенной до неузнаваемости колыбельной "Спи, моя радость, усни" тоже есть этот принцип: рождение тяги к творчеству из детской игры. Катурян у Гетце - сумасшедший гений, еще больший ребенок, чем Михал. Когда читает свой "Рассказ о городе у реки", он вскакивает, полный восторга и вдохновения и начинает бешенно дирижировать музыке собственных слов, увлекаемый ритмом переливов речи, музыкальной логикой рассказа, доводя его до многоголосной кульминации.
Олег Гетце в своем Катуряне играет и тему легкого помешательства художника, не способного отделить фантазию от реальности, иссушенного страстью к творчеству, которое сжигает человека изнутри. Когда в финале убитый Катурян заговорит о справедливости, куклы из всех его сказок склоняются над ним, окружают его, подбадривая, поддерживая своего создателя и оберегая его вечный сон.
Наверное, нежность и есть главная особенность екатеринбургской "Подушки". Гетце сумел пронести через весь спектакль с его жестокостью и "кровавостью" самое важное в этой пьесе - фантастическую нежнейшую любовь братьев, их умение парить над реальностью в тот момент, когда они вместе сочиняют историю. Любовь брата к брату, невероятное усилие милосердия, труд деятельной любви, ответственность человека за человека - это сумел Гетце сделать главной темой спектакля, его чувственной, трогательной, щемящей интонацией. В этой заботе, в этом милосердии Катуряна к Михалу - огромный ресурс человечности, той человечности, за которую мы Макдонаха и считаем главной фигурой в драматургии 2000-х в России.
Декорация Анатолия Шубина. На заднем плане - комната Михала, сделанная как бы в зазеркалье и одновременно в искаженном зазеркалье, поскольку стеклянная стенка, отделяющая авансцену от комнаты Михаила, разбита - торчит обломок стекла, а по планшету разбросаны осколки разбитого вдребезги.
Алексей Журавлев тонко, нежно играет Михала - больного ребенка, который увлечен игрой, что предлагает ему брат. И в убитых им детях Михал видит только игрушки, которые нужно распотрошить, чтобы узнать, что внутри них. Михал страдает так искренне, что у Катуряна он вызывает только одну верную эмоцию - пожалеть раненную в мозг жертву.
Дмитрий Михайлов в роли Ариэля чудесно показывает этот переход - от палача к жертве. Когда Катурян умело разоблачает его фрейдистские комплексы, Ариэль превращается в обиженного, униженного мальчишку, стоящего на коленях и просящего пощады, не способного унять противоречивые, разрывные эмоции. Гетце наглядно показывает, как идея возмездия, идея неотмщенных детских слезок буквальным образом перетекает в сознание Ариэля, который - тоже - "родом из детства". Ариэль зачитывается рассказами Катуряна - они говорят и о его униженном детстве, и о его возмездии.
И, наконец, великолепный, играющий резко, наотмашь Геннадий Хошабов в роли Тупольски. Хошабов - с Кавказа, говорят, ассириец по национальности. В таком восточном Тупольски грезится призрак Берии, нквдэшника, готового мучать вольнодумца с изощренностью. Актер придумал себе характерные черты - судорожное почесывание рук и нервический тик засасывания воздуха внутрь себя. В этом жесте виден энергетический вампир, кровавый хищник-монстр, притворяющийся душкой. Пожалуй, впервые я вижу Тупольски как социального героя с исторической перспективой.