Опавшие листья. Короб театральный

Наш домашний доктор, потрясающий дядька, настоящий доктор Айболит, такое удивительное сочетание современных знаний и лучших аристократических манер педиатра советского периода как-то сказал:

"Основная причина детского травматизма - это то, что отцы, подкидывая детей, забывают о существовании люстры".

Я вот все думаю о том, что это вообще универсальный афоризм на все случаи жизни. Мы все забываем о существовании люстры.

Пишет моя сестра, она уже довольно давно живёт под Бирмингемом.

"В Бирмингеме все дети рисуют радуги и вывешивают их в окнах домов как символ надежды на то, что все скоро образуется. Rainbow of hope".

У Иры и ее мужа тоже двое мальчиков, но разного возраста, постарше. Это они нарисовали.

Ужасно это трогательно, особенно если учитывать, что в том районе (я там был) это одно-двухэтажная Англия. В каждом окне детские рисунки. Очень мотивирует взрослых.

Танцевали с детьми под "Чунгу-Чангу", и я задумался. Текст Юрия Энтина - это не про Африку, это совершенно не совпадает с реальной Африкой, которая в те годы уж тем более страдала от колонизации и последствий колонизации. Все советское детство я слышал про путы рабства и голод в развивающихся странах, читал про них в детских энциклопедиях.
Африка предстает здесь как небесный рай с постоянным счастьем, легкой и простой жизнью, фруктовым изобилием, лезущим в рот. Ничего этого в Африке нет и никогда не было. Рефрен "Жуй кокосы! Ешь бананы!" не может даже чисто лексически не отсылать к метафоре Маяковского о респектабельной буржуазной дореволюционной сытости: "Ешь ананасы, рябчиков жуй".
Напоминает известный анекдот про Александру Яблочкину - как она рассказывала пионерам про коммунизм: "Это будет прекрасное время! Изобилие продуктов, никто не будет ютиться в коммуналках, у всех будут свои дома. Люди будут уважительными и вежливыми, а на улицах будет чистота и порядок... В общем, как при царе!".

На самом деле песня Юрия Энтина и Владимира Шаинского - это еще один прекрасный пример колоссальной тоски интеллигента по свободе, заложенную, как мина, в детское искусство. Иначе рассказать о свободе было невозможно. Нам чудо-остров не достался, пусть хоть дети помечтают о несбыточном.

Прекрасный текст был на Любимовке - "Камино Норте" Евгении Алексеевой.

Конфликт темпераментов между экстравертной мамой и интровертным сыном превращается в рассказ о том, как подавляет неуемная энергия, как и почему за энергичным любопытствующим поколением приходит покерфейс и отсутствие эмпатии, о том, как мы лжем нашим детям, о том, как легенда и миф разлагаются на разочарования и о том, как важно быть готовым к спонтанности существования.

С первым курсом театроведов-драматургов в Школе Константина Райкина начали в декабре обсуждать спектакли на труппе. Будем продолжать.
И начали мы с забавного путешествия. Ездили в город Краснознаменск Московской области - закрытый военный городок, проходили через суровый пост охраны. Там Максим Змиевский создал театр из любительской студии - "Академия ХМ!". Театр существует в здании библиотеки, уютно устроившись в досуговой зоне.
Мы смотрели спектакль, где театр почувствовал себя впервые амбициозным. Потому что в первый раз позвал профессионала - режиссера Викторию Печерникову. Виктория поставила повесть Дэвида Алмонда "Меня зовут Мина" в переводе Ольги Варшавер.

Это очень интересная работа, приводящая в закрытый город новые театральные технологии. Детский спектакль сделан с партиципаторным началом, он горизонтален, вовлекает зрителя в игру и рассказывает о девочке-аутистке как о, в принципе, любом аутсайдере, имеющим право на отличное мнение от большинства. Скорее так: о том, что каждый в толпе имеет право на неответ, на сохранение молчания. Кроме того, здесь есть номер с довольно интересной современной хореографией, необычной на территории спектакля для детей.
Взывая к зрителю, спектакль предлагает обнаружить Мину в себе, неуверенного нецельного ребенка, не готового к моментальной коммуникации с внешним миром. Он, пробуждая творческую активность, говорил об обнаружении границ в общении, стоп-листа в требовании коммуникации. Партиципаторный спектакль возбуждал не дисциплинарность общения, а желание отвечать, реагировать творчески.
Ксения Басилая прекрасно играет Мину, демонстрируя аномалию, аномальное восприятие не как угрозу, а как то, что требует интереса, изучения, внимательности к чужой травме. Это депрессия, которая взывает к уважению как к тайне. Вошла Мина в спектакль, ведомая мамой - словно на длинном поводке. Как только мама ушла, Мина моментально стала другой. И это тоже тема спектакля - требование самостоятельности для ребенка, опасность гиперопеки, мамы-хеликоптера. Не всем подходит система, дисциплинарность, принцип унифицирующей школы. Важнее спонтанность, бессознательность реакций.
В этой книге, как и во многих других англо-саксонских книжках для детей, - масса естественно-научной информации, вводимой в мир ребенка через игру и занимательность чтения. Мир представляется как бесконечно расширяющаяся вселенная, где метод расширения - это неудержимое познание: "Этот ужасный мир так странно прекрасен". И если познаешь, то очень быстро неорганика может обрести органические свойства. Как и "Скеллиге", в "Мине" много лирики Уильяма Блейка.
Вместе с познанием оказывается важна идея самовоспитания. Позиция Мины: "Хотела бы я знать, кто я такая" - уже самое верное начало для старта жизни. Чтобы понять себя, девочке нужно вернуть папу - это ее главный идентификатор.

Интересный опыт, на самом деле. Театр в Краснознаменске доказывает вещь в сущности очевидную, но, как выясняется, не всегда и не для всех очевидную: что театральная жизнь страны настолько многослойна, что только начни изучать, уйдешь во фрактал. Где только театра не бывает и какого только театра не случается. Перед нами узловатое, ветвистое дерево, и важно понять, что интересно может быть на самых разных этажах.

Грандиозный фильм, основанный на первой пьесе американки Лилиан Хеллман "Детский час". Пьеса 1934 года, фильм 1961 года - в главной роли Одри Хепбёрн.

Изувеченный муштрой, репрессивностью и лицемерием школы для девочек ребенок сочиняет про своих учителей легенду об их лесбийском влечении. Цель ребенка - вернуться в семью из респектабельного застенка. Наблюдая за кошмарной манипулятивностью взрослых, ребенок сам становится талантливым манипулятором и шантажистом. Слух становится известен всему городку, и это приводит к краху школы, тотальному отчуждению двух учительниц от общества и родных. Спустя некоторое время ситуация принуждает одну из жертв признаться в этом самом чувстве, которое было скрыто глубоко внутри и неосознанно. То ли ребенок случайно угадал потаенное, подавленное желание и выдал его за действительность или же наоборот сработал известный эффект: если долго убеждать человека в том, что он террорист, он им становится - хотя бы из чувства протеста по поводу злоречивого общества. В финале все завершается жутко трагично, хотя и справедливость восстановлена.