Существующий в крайне стесненных обстоятельствах, частный астраханский театр "Периферия" п/р Александра Беляева и Лидии Елисеевой не только делает репертуар и собственные лаборатории, но и по сути открыл свою драматургическую школу. Она, конечно, не существует на регулярной основе, это скорее кружок с мерцающей жизнедеятельностью. Но, тем не менее, вокруг яркой деятельности театра возник ряд драматургов. Их пьесы ставятся, читаются, оказывают в коротких списках некоторых премий.
В конце сентября в Астрахани прошла лаборатория в музеях. Местные драматурги написали пьесы о ярких культурных деятелях, которые жили в Астрахани. Эскизы, как правило, игрались внутри домов-музеев, чем обогащали еще и выставочную деятельность, предлагали новые методы экспонирования, привлекали новых зрителей и новых посетителей. Расскажу о двух эскизах.
Станислав Шалковский написал "Дом Хлебникова", ее в квартире Хлебниковых сделал режиссер Александр Савчук из Петербурга. Велимира Хлебникова тут не существует, он уже умер. Это середина 1930-х, когда сестра Хлебникова Вера пытается перевезти родителей в Москву, так как их существование в жесткие репрессивные годы в провинции невыносимо. У ученых (отец Велимира - создатель Астраханского заповедника, орнитолог, мать - историк) отнимают возможности трудиться для науки и медленно урезают жилье, квартиру уплотняют. Пьеса написана в остром психоаналитическом рисунке, когда ситуация в семье Хлебниковых пришла к расколу, к сущностному конфликту в духе лучших горьковских вещей. Отец не готов уезжать, он ложится на паркет собственной квартиры: здесь библиотека, коллекции и труды, здесь Родина, здесь дело. Медленно раскручивается маховик, и выявляется из-под ложного сюжета истинный: отец не может принять собственного ребенка. Он не понимает, чем занимался Велимир, отрицает его поэзию и не хочет ехать туда, где о его сыне знают больше, чем о нем самом. Отец не хочет ехать в мир, где непутевого, отколовшегося от семьи сына считают гением. Тут пьеса достигает накала: вспоминает античный миф о Сатурне, пожирающем своих детей. Но есть и один вираж, еще одно срывание масок: становится ясно, что в сердце Владимира Алексеевича - сложная драма непонимания пути сына и требовательного желания его понять, нереализованного, невозможного желания. Дилемма, разъедающая личность. Пьеса написана очень крепко и страшно: тут каждую секунду сомневаешься, не граничит ли это отрицание сына с умопомрачением. Парадокс заключается еще и в том, что я впервые увидел, как замечательно работает Александр Савчук в жанре психологического театра, психологического триллера.
Анна Кочергина написала пьесу о Борисе Кустодиеве "Милая Юлик!", и снова без него самого. Это воображаемый монолог вдовы Юлии Кустодиевой, которая сохранила в ленинградскую блокаду картины мужа, не пожелав уехать из города. Грустный, чувственный монолог о высокой цене, которая платится за талант и за хранение наследия. Медленно, постепенно выясняются обстоятельства: что этот монолог над могилой, что произносится он в 1942 году. Начальное благополучие "жены гения" распадается на хронику мытарств. Кроме человеческой истории, это еще и разговор о том, как медленно заканчивается, закрывается в советское время праздник Серебряного века. Как время перемагничивает смыслы - Кустодиева обвиняли в радужности творчества, в приукрашивании реальности, а ситуация 1942 года дает отдельный особый ракурс взгляда: прощание с прекрасной эпохой, последняя вспышка, прощальное сияние уходящей на дно России.
Я очень надеюсь, что музеи Кустодиева и Хлебникова продолжат работу над эскизами. Но, кстати говоря, эти пьесы можно ставить и за пределами астраханских музеев.
