"Сказка о золотом петушке", театр Karlson Haus, Санкт-Петербург, реж. Максим Исаев
https://www.goldenmask.ru/spect_2238.html

By logging in to LiveJournal using a third-party service you accept LiveJournal's User agreement
Category was added automatically. Read all entries about "история".
Написал в журнал "Знамя" текст о спектакле № 1 в этом сезоне - о "Горбачеве" в Театре Наций, реж. Алвис Херманис.
https://znamlit.ru/publication.php?id=7882
"Тут власть вообще не будет ценностью и наслаждением, а только бременем и мукой. Этот спектакль невозможно оформить свиридовской сюитой «Время, вперед!». Масштабная музыка об исторических преобразованиях распугает его домашнюю интимную атмосферу. Поколение людей, верящих в ценности перестройки, тут отдает долги живущему гражданину, изменившему весь мир и отказавшемуся от власти. А для латыша Херманиса Горбачев — примерно как для финна Ленин: фараон, освободивший его народ".
Записали на канале Культура программу о Романе Виктюке. В студии были Юлия Рутберг, Сергей Виноградов, Дмитрий Голубев и ведущая Фекла Толстая. И как-то я ещё раз погрузился в эту фигуру, совершенно магическую. Многое пересмотрел.
• Виктюк был отчетливым западником. Украина давала лёгкий, славянский оттенок этого западничества, как бы маргинализировала, делала западничество окраинным, пограничным. У Виктюка есть замечательная формула: "Украина всегда мажорна. Россия - в миноре". Вот это точное разделение, даёт представление о темпераменте мастера. Действительно, что может быть мрачнее сюжета "Служанок", но, между тем, спектакль не о рабстве, а о преодолении рабства. "В рабстве нельзя любить, в рабстве можно только убивать. Нужно сорок лет водить народ свой", - эта формула Виктюка помогает осознать, что, эстетика "Служанок" - это ещё и про десоветизацию. Проблема свободы – это десоветизация, это сегодня особенно ясно.
• Семья Виктюков была греческо-католической, униатской. Уже одно это, смешение католических и православных черт, обеспечивало мультикультурализм Виктюка. Львов (Виктюк родился за несколько лет до аннексии Западной Украины к СССР) – Вавилон, здесь евреи, поляки, австрияки, украинцы, белорусы, русские. Это обеспечило режиссеру широчайший кругозор, всеядность эстетическую. Пограничность эстетики – это как красота ребенка, в котором слились несколько кровей.
• В «Служанках» множество прорывов. Раскрепощение тела. Раскрепощение мысли. Сексуальная революция. Слитность телесности и духа. Андрогинность как потребность в любви: человек изначально рождается раздробленным, ему всегда не хватает этой «половинки», человек ненасыщаем любовью; мы все ищем любви, нам никогда не хватает любви. Но зато нежность и любовь, которых нет, можно увидеть в театре. Театр может дать нам то, чего нет в реальной жизни. Реабилитация формы, формализма Таирова и Мейерхольда, проклятых в 1930е годы. Цветы зла модерна, ядовитые стебли Обри Бердслея.
• В «Служанках» оживает и криминальная история сестер Папен – сюжет о бессознательности порока и убийства, о потаенной мании уничтожения, о соблазнительности зла и порока как мести за социальное неравенство. Служанки убивают своих хозяев – это логика раба. Сюжет о сестрах Папен разлит в культуре XX века – от Жене к фрейдо-марксисту Жаку Лакану и к Клоду Шабролю, которые этой темой интересовались. Совершенно ясно, что тема бессознательного спонтанного ритуально-карнавального «красивого» убийства интересовала Романа Виктюка еще в «Мелком бесе» Федора Сологуба, который тот бесконечно ставил.
• Саундтрек к «Служанкам» разошелся по сотням спектаклей. Музыкальный отбор, который Виктюк осуществил, постоянно теперь звучит в других работах, «раздербанен» на цитаты.
• «Я пессимист по знанию, оптимист по вере». Замечательная авторецензия. Действительно, спектакли Виктюка радостны, но темы там невеселые. Оставаться радостным даже, когда знает, как грустен мир.
• В спектакле «Мандельштам» есть этот жуткий мотив, когда Пастернаку (и всем нам) поступает звонок от Сталина после его смерти. Сталин звонит нам даже мертвый, он звонит нам каждый день. В спектакле было страшно, когда Виктюк периодически демонстрировал нам жуткие, увеличенные до плаката фотографии изувеченных Флоренского, Хармса под следствием.
• Частотный словарь позднего Виктюка в речах: «свет», «нежность», «любовь». Какая оппозиция агрессии общества. Сама лексика – оппозиционна. Называл театр «досками». Я работаю «на досках». «Жить не могу без досок».
• «Искусство никому не говорит «нет», только «да».
• Сергей Виноградов замечательно рассказывал, как Виктюк репетировал. Кричал: "Правдоподобия – ноль! Правдоподобия – ноль!!!".
• На видео «М.Баттерфляй» (я на застал спектакль) совершенно изумительный фрагмент, где аномальный Эрик Курмангалиев говорит (по роли): «Я азиат и значит не вполне мужчина. Запад, когда относится к Востоку, всегда остаётся в дураках».
Фото Ильи Золкина
Иудаизм говорит: Человек рожден Богом для диалога, для сотворчества.
Христианство говорит: Человек - копия Бога и поэтому подчинен Ему, вторичен, он несет Бога в себе. Микрокосм повторяет макрокосм.
Ренессанс говорит: Бог желает от Человека творчества, мир меряется Человеком и соразмерен ему.
Фихте говорит: Мир, природа существует для самореализации, для проявления Человека.
Гуссерль говорит: Вещи существуют потому, что мы их воспринимаем. Мира вне восприятия человеком не существует.
Хайдеггер говорит: Человек обитает вблизи бытия, человек - сосед бытия, человек живет мимо реальности.
© Вадим Сидур. Скульптура "Формула скорби". 1972
У филолога Ильи Кукулина, на мой взгляд, виртуозная мысль о мостике от дионисийства и оргиастического культа модерна - через Бахтина и средневековье - к перформансу 1960х. И что все это пронес через эпохи и страдания одноногий ученый из советского времени, где его затирали.
"Что касается работы Бахтина о Рабле, где изложено представление о карнавальной культуре, то я думаю, что эта диссертация, потом переработанная в книгу, отчасти связана со скрытой апологией ницшеанства, идей Вячеслава Иванова и культуры модернизма в советских условиях, при том что она действительно давала новое для своего времени представление о Рабле и Возрождении.
Но это прочтение Рабле, совершенное из конкретной временной точки, с точки зрения позднего модернизма, и не всякого модернизма, а, если можно так сказать, эмансипационно-хорового, — важно, например, что другой скрытый, но более последовательно консервативный модернист, чем Бахтин, Алексей Лосев, очень спорил с бахтинской концепцией в книге «Эстетика Возрождения». Но именно благодаря этому прочтению из конкретной исторической точки — модернистско-ницшеанско-ивановской — работы Михаила Бахтина предвосхитили шестидесятнические представления о хэппенинге, перформансе, бесконечной смене имиджей".