Опавшие листья. Короб театральный

Существенная часть европейского искусства XX века - когда культура начинает критиковать самою себя. Результат двух мировых войн - разочарование в самой парадигме западной цивилизации, в ее мякотке. Что-то в нас не так было изначально устроено, что мы все время производим оружие, войну - так мыслит европейский художник. Не желание винить кого-то другого в своих невзгодах, а способность углядеть в базисе, в скрепах, в исконно-посконном червоточину, порок, точку невозврата, когда цивилизация пошла вкривь и вкось.
До XX века искусство использовало культурное прошлое, архаику как источник вдохновения, как повод для восторженного любования и подражания - ренессанс и модерн именно так трактовали античность, а прерафаэлиты - средневековье.
Но вот Хайнер Мюллер. Как правило (в "Цементе" и "Геракле-5" это не так), в его античном цикле античность - это критический инструмент, упрек нам, современникам, за то, что мы до сих пор живет в парадигме античности.
В пьесе "Филоктет" Троянская война - это гражданская война. Здесь одни греки мочат других греков. И греки лгут и обманывают греков, Одиссей - профессиональный лжец, он воспринимает Филоктета не как человека, а как средство для достижения своей политической цели. Использовав Филоктета, он его просто убивает, выбрасывая в мусорную корзину как использованную гильзу. Людишки нужны только как доноры оружия, энергии. Воинственность, милитаризм греков - это упрек всей европейской цивилизации. "Какова ты помета, пёс паршивый?" - задает вопрос Филоктет Одиссею, и ясно, что помет у нас единый - греки это все мы. И мы до сих пор живем в этой нечеловекоориентированной цивилизации, где человек всегда оказывается средством, а не целью.
Точно так же использует Мюллер многие другие европейские архетипы. Герои "Квартета" Мертей и Вальмон из роман Лакло будут и после апокалипсиса и армаггедона соблазнять пороками, флиртовать, манипулировать и унижать властью. Нибелунги сражаются между собой, отмахиваясь человеками, взяв их за ноги, для титанов людишки - это бросовый товар. Гамлет, Фауст - бездушные машины для убийства и так далее. Дискредитируя основы европейской цивилизации, Мюллер требует пофиксить культуру, оптимизировать ее, перенастроить. Мы все ушли куда-то не туда.
У Гротовского обращение к античному Акрополю через пьесу Выспянского вырастает в глобальную метафору: то, что раньше казалось Акрополем, теперь - после Освенцима - некрополь. То, что было колыбелью цивилизации, теперь "кладбище племен".
(Понимаю, что можно подобрать исключения. Скажем, комедии, использующие античные сюжеты¸ - мольеровский "Амфитрион" или шекспировская пьеса "Троил и Крессида", но тут все же античность пародийна, но не вырастает в метафору общеисторического характера).

И вот вопрос в том - а что мы имеем в таком же контексте по отношению к российской культуре? Она еще очень молода и не может критиковать самую себя? Но все же есть ли в ней этот мотив, когда культура оказывается критическим инструментом для самой себя. Соцарт, видимо, только?