Опавшие листья. Короб театральный

В работе Драматического театра Шарыпово Красноярского края "Я нанял убийцу", показанном в конкурсе "Золотой Маски", режиссер Галина Зальцман вместила в короткий спектакль весь мир финского кинорежиссера Аки Каурисмяки, включая его интервью-манифесты. Когда-то Сергей Федотов обнаружил в ирландцах Макдонаха русскую душу, а в самой Ирландии - филиал русской глубинки. Так и тут: мрачная, траурная, несчастливая Финляндия Каурисмяки, земля маргиналов и неудачников, территория трагического одиночества несуразного, нелепого человека, пытается во что бы то ни стало стать счастливой. Смотря на этот остров невезения, невозможно не увидеть в нем точное зеркало российской провинции, ощущающей себя точно так же, как и Финляндия, - на задворках цивилизации. "Жизнь - это разочарование", говорит киллер (Хольгер Мюнценмайер) в последней фазе рака, ищущий в своем ремесле смерти для себя. Но Каурисмяки и Зальцман умеют трансформировать это разочарование в духоподъемный танец. Ах, разочарование - ну окей, тогда остается только танцевать. Русские не очень любят и умеют смеяться над собой, тем более, в годы тотального самодовольства и самодостаточности. Но через Финляндию - посмеяться над собой можно и нужно. Увидеть в себе этого нелепого чепушилу, каким играет Анри солнечный, мальчиковый, тонкошеий, похожий на грустного мима Сергей Юнгман.
Четыре финские сестры в осенних однотонных плащах на дешевой дискотеке уже твердо знают, что нет ничего хорошего в этом "прекрасном далёке", куда хочется все время уехать, и что вообще Москвы не существует, как для финских рокеров не существует и Америки, куда они стремятся. Мечты - блеф, есть только посконная, тутошная, прокисшая реальность.
Аки Каурисмяки пишет, что ненавидит Голливуд с его стремлением сделать красивым всё на свете. Поэтому никакого секса в его фильмах не будет - секс выглядит максимально голливудски, как идиотическое счастье. Парадоксально - но через финское кино - Галина Зальцман показала потрясающе патриотический спектакль. На своем языке он рассказывает, как вместо Амстердама лучше постараться полюбить Подольск и Шарыпово. Low-fi дискотеку под фанеру, гамбургерную забегаловку с шаткими столиками, романтику однозвездной гостиницы, эстетику хмурых, неприветливых е.еней - потому что здесь где-то спрятана любовь. В песне Виктора Цоя (исполняется в спектакле) поется про то, как девушка выглядит несовременно рядом с героем. Проблема в том, что искусство может делаться только про такую аномальную девушку. Российское искусство умеет изобразить эту кривую, косую, горбатую жизнь. Но только Аки Каурисмяки знает секрет, как ее, эту нескладную вязкую промозглую low-fi реальность, полюбить.

Сериал Владимира Мирзоева "Топи" удерживает внимание, как мне представляется, только механической интригой расследования. Изучение повседневности русского севера сменяется с третьей серии однотипными, клонирующими друг друга утомительными, ветвящимися мистическими препятствиями. Вплоть до последней серии я думал о том, что сериал, изменяющий реальности с оккультизмом, утверждает банальные и затерные мысли о том, что в Москве живут бездуховные люди, провинция - это, куда ни глянь, тревожная опасность, зомби-апокалипсис, а христианская вера мешается с неоязыческим мистицизмом. Эти темы заэксплуатированы насмерть, и тут уже нечего ловить. Шесть серий нас пытаются убедить в том, что реальные неврозы сегодняшнего времени надо заменить на вымышленные страшилки из потустороннего мира. Пугают, а нестрашно. И тут наступила седьмая серия, где, словно спохватившись, вспомнили о смыслах и навели тоталитарного кошмара о марионеточной подчиненности Хозяину. И все же седьмая серия сказала нечто существенное, помогающее осмыслить реальность: тоталитаризм зацепляет человека на крючок порока. Слабый человек алчен и труслив, завистлив и тщеславен, это природа неистребима, и поэтому будет живо желание управлять и подчинять. Великий инквизитор ищет слабых порочных людей, которые сами ползут лизать ему руки, и не рассчитывает на появление праведника - это и дает основание для утверждения царства кесаря.

Трудно понять после просмотра фильма Учителя "Цой", от чего нас хотел оградить сын Цоя, составивший петицию аж к президенту. О том, что у Виктора Цоя было много жён, знает даже википедия. Сложные отношения между ними прилагаются, разумеется. Ну не мир же. Две прекрасные актрисы Марьяна Спивак и Паулина Андреева сделали максимум для того, чтобы сделать своих персонажей живыми людьми с живыми реакциями. О том, что Айзеншпис был хапуга, - это тоже ясно как божий день. Совершенно не понятно, что криминального в фильме, цель которого вполне благородна: показать, что жизнь лучше смерти, а сюжет похорон и перемещения тела, показанный с аллюзией на роман Фолкнера "Когда я умирала", превращается в трагикомический карнавал и балаган. Смерть не патетична, смерть глупа и плохо выглядит. Все сделано уважительно и к памяти о Цое, и к его родственникам. Вероятно, сын недоволен, что величие не разлили - так это достоинство, а не недостаток. Величия нам хватает,  спасибо.
Да, некоторые постановочные ходы не вполне удачны. Да, фильм не очень умен, интеллектуально оснащен. Но что-то в нем есть: вот это оцепенение, ужас смерти, которая всегда невовремя и  всякий раз не знаешь, как реагировать.
Артисты все на месте, а роль, которую тихо делает Марьяна Спивак, прямо-таки очень сильная.

В восторге от сериала "Псих", от сильнейшей актерской команды, от сценария. Поначалу финальная серия кажется разочаровывающей, так как сводит всю сложность показанной реальности к моральной проблеме, спрямляет разнообразие к однозначности. Но позже приходит мысль о действительной необходимости жирной, нокаутирующей точки в картине мире, где тонко высмеивается человечество, попавшее в тупик. Ценность кино - в самоиронии, в саркастической демонстрации погони за миражами и суррогатами в отсутствии настоящего.
У Эриха Фромма была мысль о том, что если Фрейд объяснил религию как форму невроза, то и невроз можно объяснить как специфическую форму религии. На этом настаивают создатели сериала: невроз стал верой человека новейшей формации, это неизбежная расплата за удобную, комфортную цивилизацию. Я верую в невроз, и психоаналитик тут недобрый пастор. Посмотрите, как оператор и художник тщательно демонстрирует нам комфортную феншуйную среду центра Москвы. Только изредка нам показывается условно замкадная реальность, где постоянно пропадают дети, а люди живут на 38 метрах совсем не в умном доме окнами в пол и с видеосвязью. Исчезновение реальности - это коллективный диагноз.

Посмотрел фильм 1974 года Пазолини "Цветок тысячи и одной ночи" ("Арабские ночи"). Фильм невероятной сексуальной энергии и гигантского количества божественных интерьерных и экстерьерных планов. Человек тут вписан в рамку арабского жилища. Пазолини снимал в Эфиопии, Йемене, в иранском Исфахане, а буддийскую часть - в Непале. Здесь можно увидеть несувенирный восток: бело-голубой мир, каменные побеленные стены с прорезями в виде арабской вязи, аскетизм и бедность арабских жилищ, закоулки, лабиринты, немыслимая неевропейская геометрия. Красота невозможная! Причем Пазолини берет из сборника Шахразады исключительно эротические истории, не фантастические и не сказочные, и все, которые намекают на бисексуальность героев. Причем выбирает тела на границе этносов: полуарабские-полуафриканские. Это заводит кино совсем в инопланетный, аномальный манящий мир. Нечто неземное.
Думал о том, как вплетается этнография Пазолини в кино советского времени: эстетику Параджанова и таджикской трилогии по "Шах-наме" Бориса Кимягарова (вот же невероятный фильм, совершенно не советский по картинке и смыслам) - все это было снято до Пазолини. Любопытно, видел ли он советское кино. Параджанова-то наверняка, а вот таджикские фильмы - загадка.

"Чики" Эдуарда Оганесяна мне понравились. Первые серии особенно. С половины сериал начинает уходить в весьма поверхностные стереотипные стратегии: бабе нужны мужик, церковь и рожать почаще. И это, конечно, все портит, мешает оригинальную идею с филистерской моралью.
И всё же самым безусловным достоинством сериала становится реалистичное и очень густое изображение повседневности. Удушающий скученный ад российской провинции, бессправие человека в малых городах, беспомощность и рабство, фатальность существования. Квинтэссенция этой темы - сцена в школе, тупость и дикость системы, учителей и детей, копирующих поведение отцов, загоняет ещё ребёнка под очень низкий потолок.

Очень приличный документальный фильм. Чудесно говорит Рейфилд, а Кама Гинкас - гениально. А вот Сокуров, наоборот, - какую-то злобную ерунду. Откуда-то достали отрывок из Трех сестёр Анатолия Эфроса.

Как же смешно это читать сегодня. Прошло всего лишь 50 лет.

"Вишневый сад" изображает упадочную психологию людей предреволюционного периода, разорившихся помещиков. Это построение [драматического действия] органически неприемлемо для советской драматургии, изображающей людей, полных энергии".

© Владимир Волькенштейн. Драматургия. 1969