Category was added automatically. Read all entries about "отношения".
Прекрасный текст был на Любимовке - "Камино Норте" Евгении Алексеевой.
Конфликт темпераментов между экстравертной мамой и интровертным сыном превращается в рассказ о том, как подавляет неуемная энергия, как и почему за энергичным любопытствующим поколением приходит покерфейс и отсутствие эмпатии, о том, как мы лжем нашим детям, о том, как легенда и миф разлагаются на разочарования и о том, как важно быть готовым к спонтанности существования.
Придумали новую лабораторию для муниципальных театров Красноярского края по русским текстам 1920-1930х годов.
В Шарыпово Дмитрий Волкострелов будет делать рассказы Сигизмунда Кржижановского.
Антон Маликов сделает "Ложь" Александра Афиногенова - я особенно предвкушаю, ведь это такая важная, такая сильная пьеса, к которой бы уже пора вернуться российскому театру.
Иван Миневцев поработает с "Голубой жизнью" Максима Горького.
Мария Булатова сделает "Зависть" Юрия Олеши.
Вот, что меня занимает, прежде всего, в "Нелюбви" Андрея Звягинцева. Герои не не хотят любить, герои не могут любить. Нет навыка, нет инвентаря. Здесь нет возможности виноватить героев в их поведении. Как есть дар любви, так есть и дар нелюбви. Обреченность на отсутствие эмпатии. Оператор "Нелюбви" Михаил Кричман смог показать фламандские простоты Покровского-Стрешнево как красоту природы, не облюбованную взором человека. Героиня Марьяны Спивак на балконе занимается фитнесом,… и это холостой имитационный ход, взгляд пуст, холодное рыбье тело. Герои обречены судьбой не испытывать горячих эмоций к жизненному процессу. И это не их выбор, не осознанное решение, это неотменимое распоряжение судьбы. Видимо, эта неодаренность любовью вызывает даже сострадание: герои даже и хотели бы это изменить, они барахтаются в реальности, но этот дар наоборот их снова настигает, как сизифов камень.
Хотел вам рассказать о прекрасной выставке "Московская оттепель: 1953-1968" в Музее Москвы на Зубовском бульваре.
Серьезный, концептуально организованный фонд, представляющий политическое явление оттепели как культурный эстетический проект. Экспозиция расположена в специфически организованном пространстве, состоящем из набора горизонтальных и вертикальных свежевыструганных брусков, напоминает (если бы было покрашено) геометрические структуры Пита Мондриана.
Здесь представлен …пестрый текстиль с растительными разводами и техническими схемами, самиздат, первая колоссальных размеров вычислительная машинка, бумажная архитектура Льва Нусберга, возвращение Эрьзи, дизайн мебели и кухонной утвари, новые квартиры, керамика с мягкими плавными формами, этикетки, часы с космической тематикой и проч.
Наверху - основные философские понятия, характеризующие эпоху (решетка, новизна, капсула, пустота, ритм) - придающие выставке концепт, предлагающие универсальные ключи, которые открывают эпоху в ее разнообразии.
Пугающе зияет отсутствие театра вообще - это единственное, за что можно укорить организаторов.
Но самое лучшее на выставке, на мой вкус, музыкальные кабинки и обширные листы с текстами Сергея Невского, который рассказывает о новых идеях в области звука. Неофольклористика Георгия Свиридова, изобретение синтезатора, серийность в музыке, джаз, свинг, женщина-ребенок Новеллы Матвеевой и любопытная идея отказа от доминирующего представления о романтической доминанте в музыке, от упора на венскую классику как центра музыкальности.
http://mosmuseum.ru/exhibi…/p/moskovskaya-ottepel-1953-1968/
Впечатлил меня спектакль Михаила Угарова и Алексея Жирякова "24 плюс" в Театре.doc. Любовный пятиугольник. Простые ребята очень простыми словами рассказывают историю одной любовной измены. Неинтеллектуально рассказывают о чувственной драме. Полуголые, сексуальные, чувственные. Страсть. Взрыв плоти. И ничего нет ни социального, ни перверсивного, ни тонко психологического. Только мужик и баба: "твой мускус мой мускул это так просто до утра вместе".
Спектакль неидеальный. В финале всё скомкано до невозможности, и спектакль рушится, надо чистить. Его бы оборвать на полуслове.
Но я смотрю, и в голову лезут "Мечтатели" Бертоллучи, где сексуальная революция совпадает с парижской революцией 1968 года. И спектакль Театра.doc оказывается современным российским Декамероном. Это пир во время чумы. Это похороны секса. Мы видим, как на фоне учащающейся цензуры, церковного истребления телесности секс оказывается последней гранью свободы. И приходит понимание, что отдавая сегодня им свободу, мы отдаем, прежде всего, право на публичность и откровенность интимной беседы. Секса снова не будет. Он уйдет в подполье. Нет свободы - нет секса. Это прямая зависимость, это надо осознать. Мы видим похороны сексуального раскрепощения последних лет, похороны умения говорить откровенно и просто на волнующие нас темы. Опять придут стеснение, зажатость, неврозы, комплексы, неудовлетворенность. И спектакль Угарова и Жирякова оказывается своевременным прощальным языческим бунтом плоти против насилия, закабаления, запрета тела.
В финале спектакля артисты читают пушкинское:
Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит;
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит.
Это ведь образ уже недоступной нам, заповедной красоты, изящества: континент золотой культуры XIX века ушел под воду. Он существует только в культурной памяти. Таким же образом о раскрепощенности 2000-х можно будет только вспоминать.
Фото Елены Коноваловой
Свобода на баррикадах. 2013 год.
ну! разденься!
выйди на улицу голой
и я подавлю свою ревность
если так нужно для дела
разденься!
пусть они удивятся
пусть делают вид что не видят тебя
но им ни за что не забыть
их мысли заполнит твое тело
разденься!
© Илья Кормильцев
Д ь я в о л
На Невском пахнет завистью,
Сенная дышит похотью,
И алчность разливается с Гостиного двора;
И гнев на поле Марсовом,
И праздность сада Летнего,
Гордыня, чревобесие – от каждого нутра!
Вспомнил сейчас, о чем думал на действительно замечательном спектакле "Современника" "Враги. История любви". Если взять голый сюжетный каркас, то Башевис Зингер описывает мужчину, запутавшегося, завравшегося в трех своих семьях, - жена нынешняя, любовница, первая жена, которая считалась умершей, потом "воскресла". В сухом остатке этот же сюжет используется в пьесе Рэя Куни "Слишком женатый таксист". Меня это всегда интересовало: сюжеты роятся в открытом доступе, бери и делай. Один наращивает на сюжет мясо и выходит незамысловатая, очень запутанная, но искрометная комедия, из которой есть только один выход: сознаться и посмеяться. Другой берет то же самое и являет миру почти эпос с темами рока, истории, возмездия, долга, зависимостей и проч. Сейчас намеренно не вдаюсь в детали, просто важен принцип. У Островского тоже есть пары срифмованных пьесы, где примерно одна и та же ситуация в одной пьесе разворачивается скорее в драму и трагедию, в другой - счастливо разрешается. Урок драматургам, так сказать. Умение владеть сюжетом, осёдлывать его, загоняя в нужные лунки. Сюжет - вещь ведь такая капризная, он ведёт, он рулит тобой. Точно так же, как и человек в своей повседневности часто бессознательно руководствуется логикой мифа - древнего или литературного. И порой нужны недюжиннные усилия, титаническая воля, чтобы с этой логики мифа, наконец, сойти. Стать самостоятельным, принять самостоятельный выбор. Как Эдип, который ослепил себя не по воле богов, которой следовал всю жизнь, а по своему собственному волеизъявлению.
