Category: политика

Category was added automatically. Read all entries about "политика".

"Честная женщина" Кирилла Фокина, реж. Валерий Фокин, Александринский театр

В "Честной женщине" Валерия Фокина (Александринский театр в Москве) меня поразила интонация отчаяния и фатализма. Пусть драматургический материал несколько схематичен, но весь вопрос в интонации актрисы: Марина Игнатова рассказывает историю интеллигентного человека, человека мира, который всегда был в меньшинстве, а сегодня - в абсолютном меньшинстве. Ключевая сцена: диалог дипломатов США и России, свойские дружные лукавые царедворцы, эти деньщики больших боссов разыгрывают судьбу вселенной в преферанс. Дружба дружба, а табачок врозь. Механизмы больших государств работают на войну. И механизмы маленьких, которым те покровительствуют, - тоже. Война неизбежна, война - двигатель экономики и развития в этом чертовом неправильном мире. Без войны эволюции не будет, и это чудовищно неприятная правда, которую надо признать. И маленькие люди бегут, подпрыгивают, спешат, стремясь обделать кровавые, финансово выгодные дела больших политиков. Героиня Марины Игнатовой, похожая на какой-нибудь старомодный анахронистичный предмет, отмененный техническим прогрессом, все еще верит в мир и ценность человека. Ее слова - словно на старославянском языке: красиво, но беспочвенно. Как детский лепет: смешно, забавно, но можно не прислушиваться. Это всё давным давно сдано в утиль. Зло победит. Оно всегда побеждало. Логика истории - за войну. Смысл существования - в войне. И нет возможности как-то думать иначе: миротворец всегда будет терпеть фиаско. Во фразе честной женщине "Добро нужно делать из зла" - добро это какая-то старомодная абстракция. Зал для политической конференции, цель которой - урегулировать еврейско-исламский конфликт, обустроен как японский сад камней (сценограф Семен Пастух). Вместо добра - сувенирный суррогатный фен-шуй. Это замена счастья, которое прошло мимо цивилизации.

Спектакли Валерия Фокина часто бывали мизантропическими. Этот - вершина отчаяния и фатализма. У нас нет надежды. У нас есть только песня про надежду 1971 года.

https://alexandrinsky.ru/afisha-i-bilety/chestnaya-zhenshchina-premera/

Возможно, это изображение (1 человек и сидит)

Интересный герменевтический сюжет

В номере журнала "Театр" за 1993 год, который начинается фотографиями разрушенного Белого дома, Борис Зингерман (выдающийся театровед советского периода), уже написавший кучу книг, под конец жизни домысливает чеховский сюжет. Параллельно активно осваивает вывалившиеся на тот момент в печать републикации российских религиозных мыслителей.

Зингерман размышляет, в том числе, о слиянии двух мотивов: мечтании о будущей жизни и мотива искупительной жертвы. За право одних мечтать о светлом будущем, ясное дело, расплачиваются Фирс, Иванов, Треплев, дядя Ваня и Тузенбах.

Так, по мнению Зингермана, мыслит Чехов. Зингерман, живущий столетием позже, сознается - какая заветная эта мысль в бесперспективном 1993 году!, когда разваливается всё, что еще не развалилось само, - что в этом чеховском слиянии двух мотивов проживет Россия весь XX век и три советских поколения: "целый народ был принесен в жертву прекрасному будущему и мечтам о лучшей жизни, облеченным в форму государственной доктрины. Прошло меньше ста лет, и поэтический "ритуал ожидания" превратился в "невроз ожидания", которым, по утверждению психологов, страдает большая часть общества".

Красивое и горькое мышление. Тут Чехов оказывается невинным ответчиком за историческую интонацию русского XX века и длительную перспективу потом. У кого-то недавно была мысль, что ранее трудно было представить, что песня "Мы ждем перемен" останется главным политическим хитом и песней протеста вплоть до конца 2010-х.

Ритуал ожидания выродился в невроз ожидания. Звучит очень по-беккетовски.



На изображении может находиться: один или несколько человек, небо, обувь, небоскреб, дерево и на улице

Шторм

Вот ещё про источник современной грубости. Забытая советская пьеса "Шторм" Билля-Белоцерковского. Советский начальник принимает у себя разных людей в ранние годы новой власти. Что мы тут видим? Однозначный моральный суд над каждым. Чувство морального превосходства. Чванство. Пролетарская "марюткина" грубость. Не человеческая лексика. Лёгкость, элементарность суждения о людях. Быстрая расправа. Чёткое ясное деление людей на вредных и полезных. Нулевая толерантность к другому мнению, другим верованиям. Институциональный отказ от милосердия и благоволения. Тот, кто не с нами, - однозначно враг, подлежащий утилизации. Все это покрывается и оправдывается политической необходимостью. Время такое, говорят они.

Революция, ты научила нас, как пел поэт. Безусловно, отношение высшего сословия к низшему до неё не отличались также деликатностью. Весь вопрос в интонации культуры. Дореволюционная культура не позволяла себе интонаций классовой ненависти и прямого слияния с политическим репрессивным аппаратом.

Боевик

У Юнга была мысль, что жанр боевика, появившийся в начале XX века, имеет тайную цель приучить нас к ценностям тоталитаризма. Что насилие - норма, любой человек может оказаться жертвой и не надо спрашивать почему и что на героизм альфа-самца можно все списать.

Про выступление омбудсмена Кузнецовой

Фантастическая история про малограмотных чиновников, пытающихся руководить культурой.

Напомнило мне вот это письмо:

Горький – Ромену Роллану 15 января 1924 Мариенбад

"Дело в том, что жена Ленина, человек по природе неумный, страдающая базедовой болезнью и, значит, едва ли нормальный психически, составила индекс контрреволюционных книг и приказала изъять их из библиотек. Старуха считает такими книгами труды Платона, Декарта, Шопенгауэра, Спенсера, Маха, Евангелие, Талмуд, Коран, книги Ипполита Тэна, В. Джемса, Гефдинга, Карлейля, Метерлинка, Нитчше, О. Мирбо, Л. Толстого и еще несколько десятков таких же «контрреволюционных» сочинений.
Лично для меня, человека, который всем лучшим своим обязан книгам и который любит их едва ли не больше, чем людей, для меня – это хуже всего, что я испытал в жизни, и позорнее всего, испытанного когда-либо Россией. Несколько дней я прожил в состоянии человека, готового верить тем, кто утверждает желание отказаться от русского подданства, заявив Москве, что я не могу быть гражданином страны, где законодательствуют сумасшедшие бабы. Вероятно, это было бы встречено смехом и, конечно, ничего не поправило бы. Я написал трем «вельможам» (Рыкову, Бухарину и Каменеву) резкие письма, но до сего дня не имею ответов от вельмож".

https://echo.msk.ru/blog/lukianovair/2140750-echo/

Нарочитая публичная демонстрация неуважения к личности

Ценность этого документа будет только возрастать с годами.
Долгое время было ощущение, что обеспокоена ситуацией только критика, теперь в борьбу вступил театральный генералитет.

"Участники заседания всецело разделяют и поддерживают заявленные в докладе Председателя СТД РФ А.А.Калягина выводы о том, что «развернута кампания по дискредитации культурной сферы, тщательно продуманная, и ведущаяся по нескольким направлениям», а также необходимость проведения серьезного анализа «законодательства, регулирующего поддержку искусства и контрольный надзор этой самой поддержки».
Участники заседания разделяют тревогу А.А.Калягина в связи с тем, что последние события выглядят как «нарочитая публичная демонстрация неуважения к личности, очевидная чрезмерность предпринимаемых правоохранительными органами обеспечительных мер, что вызывает негодование, и оно не связано только с тем, что судят наших коллег, которых мы хорошо знаем. Перед законом все равны, и деятели культуры в том числе, мы не требуем особых привилегий, но мы требуем уважения к человеку, любому человеку, не совершившему тяжкого преступления, к человеку, чья вина еще не доказана. Особое огорчение вызывает то, что мнение известных деятелей культуры, их поручительства попросту были не услышаны, они были выброшены в корзину как ненужные бумаги. Но, если эти авторитеты и их поручительства столь ничтожны, то как эти же люди могут эффективно действовать и восприниматься гражданами в качестве доверенных лиц Президента?»"

Любовь победит ненависть

Где-то прочел недавно мудрую мысль: за век националисты и державники сменили жупел антисемитизма на жупел гомофобии и бьют в эту точку, формируя новый образ врага. Тема оказывается магистральной по всем направлениям.

Что бы ни говорили на этот счет, какие бы аргументы не выдвигали, я твердо знаю одно: любовь победит ненависть. Любовь благотворит. В послании апостола Павла к коринфянам нет звездочки и уточнения, предполагающих, что у любви могут быть ограничения.

Александр Архангельский о романе "Дом на набережной"

 

"Трифонов начинает вскрывать механизмы политического террора. Политический террор, согласно Трифонову, замешан не на идеалах, пускай ложно понятых, и даже не на простой человеческой слабости, а круто замешан на зависти. И здесь включается в символический круговорот и роман Олеши "Зависть". Замешан на социальной зависти, социальной ненависти, на том классовом, с чем вроде бы Советская власть начала бороться и что она же в человеке и пробудила, поставив его в ситуацию предательства."

"Кориолан" Уильяма Шекспира, реж. Анна Потапова, Театр на Таганке

Еще хотел рассказать о радости в Театре на Таганке. Смотрел "Кориолан" Анны Потаповой, который вышел из лаборатории "Репетиции". Был полный зал, и зритель поддерживал постановку очень осмысленно, слушал вдумчиво. У Потаповой есть чувство большой формы. Было интересно наблюдать, как артисты вменяли себе в необходимость работать одновременно и на зал, будоража его политическим триллером и включенностью в своеобразный агон, быть может, излишне напоминающий телевизионную картинку, и на голую стену Таганки, ощущать себя вместе с этой стеной частью большой традиции. Анастасия Колпикова в роли матери Кориолана чувствовала свое трибунство, героизм былой Таганки, заставляя вспоминать античные спектакли Юрия Любимова, а Дмитрий Муляр в роли Кориолана интересно работал в маске простодушного любимца публики, не смогшего справиться с соблазнами политического манипулирования. Сильный человек, которого растоптала большая политика и корыстная любовь матери.
Ужасно смешные, почти клоуны - Игорь Пехович и Филипп Котов в роли мелких провокаторов-шептунов - то вохляки в сандалиях и шерстяных носках, то депутаты последнего созыва в идеальных костюмчиках.
Спектакль имеет актуальное звучание. Он вскрывает механизм политического манипулирования. Каким бы великим и смелым не был Кориолан, политический механизм раскрошит его величие в порошок. Прямолинейный воин, он проигрывает подковерную войну. Левиафан кормится человеческими жертвоприношениями, и чем ярче политический лидер, тем век его короче. Благородство - разменная монета в руках нечестивых политиков. А народ римский - всего лишь механизм подавления или ликования, вопрос в какой момент правильно этот механизм включить или выключить. Шекспир из своего XVII века весьма иронично оценивал римскую демократию. Народ возвеличивает и бросает. Народ - абстракция.
У "Кориолана" интересная световая партитура (лучи света как оружие) и любопытный агрессивный drum'n'bass. Самая жуткая сцена - сборы женщины на войну.







"Герман, Франц и Грегор" Юлии Тупикиной

Читал интересный новый текст Юлии Тупикиной "Герман, Франц и Грегор". По форме смешение сюжетов Кафки, его писем, дневников, биографии и политической истории XX века. По сути короткая скетчеобразная история, как вырастает странный диковатый ершистый талант из мещанской среды в пражском вавилоне в остывающей империи. Как медленно по капле выдавливается раб, расчетливый угодливый филистер из Франца Кафки. Как сгущенная в роду история, пахнущая луком и галантереей, становится топливом для таланта, гениально описавшего свое время, тем самым его проводив в топку времён.

http://moc.media/ru/author/5